"Мигель Макая смотрит на вещи так, как будто они только что появились необъяснимо; он входит в студию ночью, включает свет и осматривает их, как египтолог, который проходит по фонарю через египетский склеп.
"Они обладают универсальностью старых и случайных образов, в которых одна машина - это все машины одновременно, а снимок преступника включает в себя всех преступников и все преступления.
"Макая никогда не говорит слишком много, никогда не говорит слишком мало."
"Очевидно, и уже неоднократно говорилось, что такое духовное родство картин Мигеля Макая. Конечно, барочные тенбристы, но и Рембрандт, которого помнят до появления изображения крупного рогатого скота в профиль. И, конечно же, особенно через несколько месяцев после великолепной выставки, линия, которая связывает Веласкеса, Гойю и Мане".
